Облигации государственного 6% выигрышного займа 1922 года — различия между версиями

Текущая версия на 16:08, 22 апреля 2024

Облигации государственного 6 % выигрышного займа 1922 года

Весной 1922 года в Москве недалеко от Кремля, на Ильинке, толпы людей покупали и продавали то, что, казалось бы, ничего не стоит, — ценные бумаги дореволюционных времен. Ведь ещё в 1918 году новая власть отказалась платить по прежним внутренним и внешним государственным долговым обязательствам и аннулировала все обращавшиеся прежде на бирже акции и облигации.

Официальная советская печать признавала, что эта теневая торговля не прекращалась никогда. И не отрицались ни значительное увеличение числа маклеров на Ильинке («кучки нынешних биржевиков группируются по всему тротуару»), ни резкий рост цен на процентные и прочие бумаги:

«Государственная рента, которую никто не хотел брать месяц назад по 5 миллионов (советских рублей) за тысячу рублей (царских) — в несколько дней взлетела до 90 миллионов».

Объяснялись эти феноменальные скачки довольно просто.

В Генуе проходила международная конференция, к участию в которой пригласили и представителей советского правительства. Немало людей в России и в мире ожидало, что делегация страны, пострадавшей от Гражданской войны и ещё не завершившегося голода, ради официального признания Западом большевистского руководства и ради получения иностранных кредитов на восстановление хозяйства пойдет на подтверждение прежних государственных долгов и согласится на компенсации владельцам национализированных предприятий и держателям дореволюционных ценных бумаг. Так что их покупка выглядела отнюдь не бессмысленной. А их основными приобретателями назывались возвращённые новой экономической политикой из исторического небытия предприниматели — нэпманы, которых не могло не волновать постоянное и стремительное падение курса советского рубля:

«Нынешние миллиардеры, — констатировала пресса, — стараются поместить, имеющиеся у них денежные знаки в процентные бумаги, рассчитывая впоследствии, как-нибудь, при помощи передачи иностранцам, получить по ним полностью. Тогда, конечно, они обогатятся в тысячи раз. Такой прием представляет собой чрезвычайно азартную игру».

Однако в Кремль поступала информация из Генуи и там знали, что шансы на получение иностранных кредитов тают не по дням, а по часам. Но деньги были крайне необходимы, и заместитель наркома финансов РСФСР Г. Я. Сокольников подготовил план первого советского внутреннего займа, против которого возражал глава правительства — председатель Совета народных комиссаров РСФСР В. И. Ленин, 2 мая 1922 года писавший:

«Мне сдаётся, что это самообман… Мне думается, что пора бросить вредное самоутешение, поставить на очередь действительно революционные меры, с одной стороны — к увеличению сбора всяких налогов; с другой стороны — по быстрейшему и сильнейшему сокращению штатов. Следует не останавливаться при этом перед закрытием, частью без означения срока, частью до осени, целого ряда крупнейших отделов в ряде наркоматов и даже того или иного наркомата».

Но Г. Я. Сокольников настаивал на своем. Он утверждал, что выпуск облигаций поможет сократить количество выпускаемых денег и извлечь из обращения часть уже выпущенных.

«Наши деньги обесцениваются быстро, — писал он В. И. Ленину, — и потому, что не могут служить средством накопления. Кто имеет излишек денег — отдает их за грош лишь бы получить твёрдую ценность».

Такой ценностью в голодной стране предлагалось сделать хлеб: облигации номинировались не в рублях, а в пудах ржаной муки.

Главной трудностью при размещении займа, естественно, было недоверие населения. Ведь доверить свои средства правительству, которое только четыре года назад аннулировало все ценные бумаги, было совсем непросто.

Однако заместитель наркома доказывал, что внутреннее кредитование крайне необходимо:

«Даже капиталистические государства без него обойтись не могут, а уж мы и подавно без этого из дыр не вылезем».

И потому крайне важно сделать первый шаг:

«Препятствием успеху займа может явиться недоверие к тому, что мы обязательства выполним. Это недоверие нужно начать пытаться рассеивать… Удастся ли заем? Если не удастся полностью первый, но будут полностью выполнены взятые обязательства, то второй заем удастся».

Среди членов Политбюро ЦК РКП(б) единодушия по поводу проекта хлебного займа не наблюдалось. К примеру, глава профсоюзов М. П. Томский 5 мая 1922 года писал:

«В основном согласен с т. Лениным, ибо думаю, что это создаст ворох бумаги, „штаты“, „аппарат“, а не реальную ценность».

Однако в поддержку проекта выступил только что избранный генеральным секретарем ЦК РКП(б) И. В. Сталин.

Уже 13 мая 1922 года в газетах появились сообщения о том, что Совнарком вносит в высший законодательный орган — Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) — «проект внутреннего краткосрочного займа, разработанного Наркомфином».

Проект декрета гласил:

1. Выпустить краткосрочные беспроцентные облигации первого государственного внутреннего займа в хлебе на 10 000 000 пудов (ржаной муки) с погашением в период с 1 ноября по 31 декабря 1922 года натурой или наличными деньгами по полной рыночной цене ржаной муки в день оплаты в месте платежа.
2. Стоимость облигации займа устанавливается в один, два и пять пудов ржаной муки.
3. Реализация облигаций возлагается на Госбанк по цене, соответствующей действительной рыночной цене хлеба.
4. Облигации выпускаются на предъявителя (безымянные) и могут быть свободно продаваемы, закладываемы и т. п.".

В проекте был и пункт, важность которого в тот момент граждане РСФСР недооценили: «Разрешить Народному комиссариату финансов обращать выпускаемые облигации займа на погашение задолженности государственным рабочим и служащим». Мера казалась вполне логичной, ведь задолженность, которую должны были выплатить непрерывно дешевеющими деньгами, пообещали заменить хлебом, пусть и в конце года.

Одновременно большевистские руководители, свято верившие в то, что с помощью правильно подобранных аргументов и слов можно убедить кого угодно в чём угодно, начали массированную пропагандистскую кампанию. К примеру, в «Известиях» 14 мая 1922 года опубликовали статью известного тогда специалиста по финансовому праву профессора Ф. А. Минькова, который убеждал имеющих средства сограждан:

«Формально беспроцентный заём дает держателю крупный доход, ибо первоначальный выпускной курс устанавливается в 90 за 100, что при шестимесячном сроке займа принесет 22 проц.».

Профессор обращал внимание читателей и на то, что точное выполнение сроков оплаты облигаций хлебом гарантировано советским правительством и Наркоматом продовольствия:

«Гарантия своевременной уплаты по займу обставлена так, как это редко бывает.

Наркомпроду предписано в целях точного и незамедлительного погашения предъявляемых к оплате облигаций займа выделить из поступлений по продналогу специальный фонд. Мало того, для безусловного обеспечения погашения облигаций займа Наркомпродом из государственной золотой наличности выделяется специальный гарантийный фонд в размере 10 миллионов золотом».

20 мая 1922 года ВЦИК принял постановление «О внутреннем краткосрочном хлебном займе», а 8 июня появился декрет ВЦИК и Совнаркома РСФСР «О порядке покрытия хлебного займа», положения которого отличались от первоначального проекта. Крайним сроком погашения облигаций вместо 31 декабря 1922 года стало 31 января 1923 года. Получить хлеб можно было не там, где удобно держателю облигаций, а в местах, назначенных губернскими властями. Для предъявивших облигации более чем на 50 пудов отменялось немедленное погашение. Они должны были ожидать выдачи хлеба три недели.

Но главное, обещанная первоначально по облигациям ржаная мука была заменена на немолотое зерно.

Крестьянам, правда, предоставлялось право вносить облигациями продовольственный налог за любую сельхозпродукцию, и все поняли, что на самом деле целью выпуска облигаций было получение с сельских жителей налога намного раньше срока.

Ни о каком доверии народа к власти говорить не приходилось, чекисты сообщали руководству страны о том, что продажа облигаций идет нелучшим образом. Так, о положении в Ярославской губернии в государственной информационной сводке за 27 июня 1922 года говорилось:

«Подписка на хлебный заём проходит слабо. Всего облигаций продано на 157 пуд.».

Несколько лучше шли дела в городах, где под влиянием пропаганды и страха перед голодом в подразделениях Госбанка иногда даже выстраивались очереди за хлебными облигациями. Сыграла свою роль и выплата новыми ценными бумагами не только задолженностей рабочим и служащим, но и части их зарплат.

Вот только погашения облигаций в срок так и не случилось. 17 февраля 1923 года было опубликовано постановление ВЦИК о переносе срока погашения облигаций с 31 января на 15 марта «в интересах мелких держателей 1-го хлебного займа».

Полностью выполнить взятые на себя обязательства власть не смогла. Но деньги, и сравнительно легко, были получены.

Облигации государственного 6 % выигрышного займа 1922 года
на сайте «Экономическая летопись России»